Волга, окунь и соленый огурец .
Середина июля. Четыре
часа утра. Над Волгой стелится легкий
туман, на том берегу реки, в Заволжске,
кукушка кому-то отсчитывает года. На
берегу, на ящике из-под пива сидит Матвей
. Забросив удочку, он задумчиво посматривает
на поплавок и размышляет. Ему, как
профессиональному рыбаку с большим
стажем, важна не рыба, пойманная на
крючок, а сам процесс. Любовь к рыбалке
ему привил еще в детстве отец. Да, вот
была жизнь, - подумал Матвей. А время-то
как быстро пролетело. Незаметно, а уже
пятьдесят стукнуло.
Вот недавно собирались
с одноклассниками в бывшем сельсовете.
Все приехали, кто когда-то в город уехал
за красивой жизнью. Ведь не узнать
никого, старики и старухи сплошные. А
кто-то и вовсе в мир иной отошел.
Нет, Матвей не сетовал
на жизнь и не ругал ее. Он любил ее, любил
со всеми радостями и невзгодами, любил
такой, какой она есть.
В такой атмосфере
тишины он частенько предавался
наслаждению поразмышлять, пофилософствовать.
Вспомнил он и свою
первую любовь, Люсю Семенову, с которой
познакомился в пионерском лагере
«Артек». Это была первая женщина, которая
подарила ему настоящую любовь. После
школы даже пожениться хотели, но мать
Люси помешала, не дала. Матвей тогда
собирался поступать в институт транспорта
и мать Люси все мозги ей «промыла».
Он
по командировкам ездить будет, а ты с
детьми дома будешь сидеть и ждать его,
гворила она. У него в каждом городе по
бабе будет, а ты дура верить ему будешь.
А не дай бог заразу еще какую принесет,
да всех и перезаразит, говорила она. Как
ни старался Матвей, Платонида Григорьевна свое дело сделала, помешала этому браку.
Но времени с того дня прошло много и у
Матвея давно уже своя семья. Но Люся
Семенова, из головы не выходила никогда.
Да, интересно, как
она сейчас живет, думал Матвей. Наверное,
муж, дети, семья большая. А может, одинокая
вдова? Ох, одинокой бабе не сладко
живется, особенно у нас в провинции.
Вот смотрю я на них и
прямо сердце внутри сжимается. Едишь в
автобусе и вдруг замечаешь на себе ее
взгляд, а там в глазах такая боль... Ух,
была бы моя воля, я бы всем одиноким
бабам по три мужика давал. Пусть, как в
гареме. Пусть любят друг друга и жизнью
наслаждаются. Глядишь, и решилась бы
проблема демографии у нас в стране. А
что, и вправду, ведь мужики-то у нас
вымирают. Кто-то спивается, кто-то в
большие города подается, а кто-то уже
обзавелся семьей. А что остальным бабам
делать при таком раскладе?
Плохо, когда баба в
распутство пускается. Нехорошо это. Не
должно так быть. Предназначение женщины
быть дочкой, матерью, женой. А трали-вали,
это все не от хорошей жизни. Я бы для
таких баб особые кварталы создавал, как
за границей. Вот приятель мой, ездил в
Амстердам. Так там район розовых фонарей
есть, где бабы в витринах стоят и продают
себя за деньги. Пусть хоть за деньги
любовью занимаются, но чтобы от глаз
людских подальше. А в нашем маленьком
городке, где Машка в одном конце пукнула,
а на другом конце Васька уже знает об
этом, сложно укрыться от глаз людских
и от сплетен. Все на виду.
Ведь раньше в деревнях,
если незамужняя женщина рожала, большим
позором считалось. Ей и ворота дома жидкой
смолой могли испачкать, так отец мой рассказывал. А сейчас что? Кругом и вокруг,
и везде. Свобода! Демократия!
Вот недавно в городе
шум подняли, десятиклассница забеременела
и ее из школы выгнать хотели. А куда ей
деваться? Ей помочь надо, а они ее в
изгои... Вот люди. А я бы на такой женился
бы. Она бы меня всю жизнь любила и
благодарна была. Это, как заблудшая
собака, которая потерялась, большими
глазюхами смотрит на тебя и умоляет, не
бросай меня. Вот приведешь такую домой,
обмоешь, накормишь, обогреешь. А она
калачиком вокруг твоих ног свернется
и счастливой себя почувствует.
А народ злой пошел,
неуравновешенный. Ну я понимаю, что
раньше жизнь другая была, за колбасой
в Москву ездили, а теперь-то что? Все
магазины завалены, бери что хочешь.
Только вот денег у людей не хватает.
Живут люди от получки до получки, да еще
ведь и на водочку оставить надо, а как же без
этого. Без этого совсем удавиться можно.
Нет, у кого-то денег
навалом есть, я не спорю. У тех, кто успел
награбить в свое время. Да и по сей день
продолжает воровать. Ведь сегодня
честным трудом, сидя на одной зарплате,
бизнес не откроешь и частный магазин
не заведешь. А если у тебя в городе не
один магазин, а несколько? Тогда вообще,
на тебя люди смотрят и думают, вот он
вор пошел. Молчат, а думают. Как сказал
один известный герой, - вор должен сидеть
в тюрьме. Придет время, и он сядет. Сколько
бы ниточка не вилась, а кончик все равно
появится.
Плохо, что и бабы
озлобились. Ну это понятно, от одиночества
и неудавшейся бабской жизни. Вот стоит
в городе появиться какому-нибудь заезжему
мужичку, так фантазия у бабы и разыграется,
начнет свои придумки-задумки в голове
вертеть. А глядь, неделя проходит, месяц,
два, а он на нее и не глядит даже. Тогда
бабенка призадумается, что-то он какой-то
не такой. Раз на меня красавицу не
смотрит, с другими бабами не играется,
значит, или импотент, или того хуже —
голубой. Кто-то из великих сказал, что
природа не терпит пустоты. Вот и бабенка
наша, не зная ничего про мужичка, начинает
пустоту своими фантазиями заполнять.
И не в домек ей глупой, что у мужичка
этого в большом городе своя зазноба
живет, которую он очень любит, да так
сильно, что и на других бабенок ему нет
никакого внимания. Хорошо, что моя
Настенка не такая, подумал Матвей.
Ой, кажется клюет.
Он резко дернул удочку и увидел на крючке
затрепыхавшегося окунька. Ну что,
попался, дуралей, промолвил Матвей и
сняв его с наживки, похлопал ладонью по
ребрам. Окунек средних размеров барахтался
в большом и крепком кулаке Матвея. Он
посмотрел на окунька и подумал, ну что,
тебя, наверное, детишки ждут? Ну ладно,
плыви, только больше на удочку не
попадайся, не отпущу. С этими словами
он швырнул его в воду. Ох, тишина, подумал
Матвей, благодать!
Вдруг он почувствовал,
что кто-то сзади подошел к нему и положил
руку на плечо. Матвей обернулся и поднял
глаза. Перед ним стояла его жена Настя.
Рассматривая ее снизу, в лучах утренней
зари, Матвей подумал, ну и красивая ты
у меня, ох, чертовски красивая.
Что-то ты сегодня совсем
припозднился, Матвей, уже седьмой час,
начала Настена. Я тебе тут банку с
огурчиками принесла и немного водочки.
Давай по сто грамм и спать пойдем. Пока
Настена хлопотала с огурцами и с бутылкой
водки, Матвей смотрел на нее, не отрываясь.
Она заметила это, остановилась, задумалась
и тихо спросила, ты чего ? Ничего, Настюш,
продолжал Матвей. Люблю я тебя. Какая
ты у меня …. Какая?- переспросила Настена.
Не такая, как все, вот за это и люблю
тебя.
Они выпили по рюмке
«Шуйской» водки, закусили солеными
хрустящими огурцами с черным хлебом и
еще долго сидели обнявшись.
А на том берегу реки, в Заволжске, кукушка
еще очень долго продолжала кому-то отсчитывать года.
Комментарии